Дихотомия «Свой/Чужой» и ее репрезентация в политической культуре Американской революции - Мария Александровна Филимонова
В американском конституционализме легко проследить влияние «Петиции о праве». Например, ст. 6 Петиции касалась проблемы постоя солдат в частных домах. Для американцев перед Войной за независимость эта проблема приобрела особую актуальность. Акты о расквартировании солдат (Quartering Acts) принимались британскими властями дважды. Акт 1765 г. предлагал американцам расквартировывать английским солдат в казармах и тавернах, но поскольку таковых не хватало, то солдаты могли располагаться также в гостиницах, нежилых домах, амбарах. Платить за их постой и пропитание должна была Ассамблея колонии Нью-Йорк, поскольку именно там располагалась штаб-квартира британских войск в Америке. Колониальная ассамблея отказалась платить, что вызвало серьезное столкновение с властями метрополии. Акт 1774 г. в дополнение к предыдущему позволял губернатору размещать солдат в частных домах, если иных помещений не хватало. Американцы числили этот закон в числе «невыносимых актов». В конечном итоге соответствующее условие было вписано в III поправку к конституции США: «Ни один солдат не должен в мирное время размещаться на постой в каком-либо доме без согласия его владельца».
Тем не менее, «Петиция о праве» не обладала в общественном сознании предреволюционной Америки таким же высоким престижем, как Великая хартия. Последняя обладала почтенным ореолом древности, была наделена статусом своеобразного «первотворения» еще в английской исторической мифологии. Именно в силу своей мифологизированности она могла цениться независимо от конкретного содержания. В документах XVII в., также легших в основу неписаной английской конституции, содержание ценилось куда выше, чем их идеальный образ. Это относится не только к «Петиции о праве», но и к Биллю о правах 1689 г. Он редко упоминался в полемике, зато его условия легко найти в американских конституционных документах. Именно к нему восходят такие условия американского Билля о правах, как право частных лиц на ношение оружия (поправка II), запрет чрезмерных залогов, штрафов, «жестоких и необычных» наказаний (поправка VIII). В Билле о правах 1689 г. также вновь подтверждается принцип «No taxation without representation»[268]. Но и здесь американцы прибегали к расширенному толкованию: там, где англичане имели в виду парламент, американцы подразумевали также колониальные ассамблеи. Все условия Билля о правах 1689 г., касавшиеся протестантского престолонаследия, оказались в США невостребованными.
В целом, при оценке средневековой английской истории у американских вигов заметна характерная для мифологического сознания высокая оценка мифического «первотворения», в роли которого выступают «древняя конституция» англосаксов и Великая хартия вольностей. Конкретные особенности политического устройства англосаксонских королевств, как и реальное содержание Великой хартии, не имели значения. Американцы легко конструировали мифологизированное прошлое, соответствующее их собственной картине мира.
3.3. «Великий мятеж» и «Славная революция»
Мифологизация истории заметна не только в трактовке неписаной английской конституции, но и восприятии таких ключевых событий английской истории, как две революции XVII в. И в этом случае восприятие американцами событий английской истории в большой мере определялось уже устоявшейся в метрополии историографической традицией, прежде всего, работами К. Маколей и Д. Юма.
Сам Юм определял свою позицию следующим образом: «Мои взгляды относительно событий более благоприятны принципам вигов, а мое изображение лиц более близко к предубеждениям тори»[269]. В то же время заметно влияние на него «Истории Великого мятежа» лорда Кларендона[270]. Историки определяют его позицию по-разному. Л. Оки писал об умеренном антивигском роялизме Юма[271]. Еще ранее П.Х. Мейер находил в историческом творчестве Юма консерватизм[272], в то время как ряд английских авторов, а также отечественные исследователи М.А. Барг и К.Д. Авдеева оценивали его взгляды как «скептический вигизм»[273].
Д. Юм оценивал политику первых Стюартов как ошибочную и недальновидную. Он писал о Якове I: «Сознавая недостаток личной популярности и потому ревниво заботясь о привилегиях короны, он создал в своем уме отвлеченную теорию абсолютной монархии, которую, как он искренне полагал, лишь немногие из его подданных – исключительно изменники и бунтовщики – поколеблются с чистой совестью принять»[274]. Историк подчеркивал, что здесь Яков I следовал политическим курсом своей предшественницы. Но с елизаветинских времен ситуация в стране изменилась. Теория абсолютизма не соответствовала конституционным традициям Англии и натолкнулась на сопротивление парламента, который в этом конфликте отстаивал свободу. В то же время Юм отрицательно оценивает пуританизм. Он пишет об «угрюмом духе благочестия», фанатизме и нетерпимости пуритан, подчеркивает, что «религиозные идеи и стремления многих пуритан, если изложить их с ясностью, кажутся довольно-таки пустыми и нелепыми»[275]. Кромвель в его глазах – фанатик и лицемер[276] Теории левеллеров носят анархический характер, а основным побудительным мотивом их действий было честолюбие[277]. Левеллерам приписывается стремление не только к политическому, но и к имущественному равенству. Историк нравоучительно замечает: «Даже те из республиканцев, кто не одобрял подобных крайностей и сумасбродств, были настолько опьянены представлением о своей праведности, что вообразили себя обладателями особых привилегий, и потому любого рода обещания, клятвы, обязательства и законы в значительной мере утратили над ними власть. Общественные узы повсюду ослабли, а порочные человеческие страсти поощрялись теперь теоретическими принципами, еще более порочными и пагубными для общества»[278]. Диггеры не упоминаются вообще[279].
Совершенно иначе расценивается «Славная революция» и ее лидеры. Вильгельм Оранский – «достойный наследник династии героев», он ведет себя «так, как подобает главе храброго и свободного народа»[280]. Сама революция 1688 г. трактуется как разрешение конфликта между королем и парламентом, создавшее свободную и стабильную конституцию.
Известно, что воззрения Юма повлияли на «отцов-основателей». Разумеется, американские виги сходу отбрасывали простюартовские интерпретации Юма. Но вот его оценки лидеров Английской революции прочно вошли в историческую мифологию просвещенческой Америки.
Взгляды К. Маколей на Английскую революцию были откровенно полемичны по отношению к работам Юма. Период установления республики, с точки зрения Маколей, – вершина английской истории: «Анналы человечества не представляют другого правительства, столь недавно созданного и столь грозного для чужих
